- Этот, - киваю, прерывая разговор.
Демон тут же бьет правой. У него удар - дверь вышибает. Рукой, не ногой! И тут почти вышиб. Этот лег сразу. А на вскочивших с мест дружков или просто знакомых уставились два дула. Такие, что палец туда пролезет спокойно.
- Спокойно, - говорю я. - Или у вас какие-то претензии к упавшему? Или, наоборот, готовы за него расплатиться?
Это зря. Слишком длинно с ними нельзя. Они не слушают так много - вот и полезли на свет, как тараканы.
Демон на меня смотрит, команду ждет. Потому что такое дело, когда настоящая кровь, без команды просто нельзя. А мне команду подавать просто неохота. Ломает всего и язык не поворачивается. Хотя эти-то такие все серьезные и хмурые - все плотнее вокруг.
- Стоп, - говорю я. - Мужика этого мы приняли по следам. Немало уже наследил по городу. Но раз тут народ честный, то заодно поможете справедливости и правосудию. Тут недалеко. И мы никуда не сбежим, потому что нести будем вашего товарища. А вы - с нами. Раз уж все в это дело ввязались.
Мне кажется, что это нормальный ход. Но теперь надо, чтобы кто-то из них решил. Толпа не умеет решать. Всегда нужен кто-то, кто скажет первое слово, сделает первый шаг.
- А давай, - говорит из-за спин и проталкивается вперед Воробей.
Воробей - это кличка его. Так-то он Жека. Ну, раз Жека, значит и Воробей. Иногда еще Капитаном кличут. Но это в самом крайнем случае. Типа, вроде, как сейчас. Тем более, что Воробей нашу службу страстно ненавидит. Это же мы его лодку сожгли, когда эпидемия была и просто нельзя было никому. А он пытался. Ему всегда закон не писан. Он сам по себе - такой вот Капитан.
- А давай. Мы пойдем и глянем, что за дела. А если что, так уж не жалуйтесь тогда.
А сам из руки в руку свинчатку перекладывает.
Свинчатка - она не запрещена, потому что из кулака не торчит, и ей никого не приголубишь. Это вот дубинки нельзя. Ножи еще посмотреть надо, какой длины, какой обух, да и просто - для чего. А свинчатка - ну кусок гладкий металла. И все. Только кулак-то становится гораздо тяжелее. Видел я, как ребра ломали одним ударом тяжелым кулаком.
Но если он ее показывает, эту уже хорошо. То есть, честно работает. Предъявляется, то есть. Вот если бы в кармане держал или тайно в кулаке сжимал - там опаснее. А тут - предупреждает как будто: мол, если что, берегите кости сыскари.
Ну, а что - в своем праве. Раз мы палить сразу не стали. Раз сами напросились.
Так и пошли. Я впереди, чуть боком все время, назад поглядывая и прикидывая все. Демон - на шаг сзади. Этого он на плечо кинул, так тот как тряпочка висит и даже не шевелится. Я еще мигнул, головой качнул, спрашивая молча, не кончил Демон его случайно? Но тот ухо приложил, послушал, кивнул - в порядке все. На плечо его, и потащил.
Демон наш вообще-то - Димка. Ну, Димон. Понятно, да? Так вот Демоном и стал. Тем более, что рост, плечи такие, что в некоторые двери - только боком, сила немерянная. Удар - только попасть в кого надо. Как заденет - так и все. Вот и Демон.
Так и идем. А тут близко совсем. Вон дом-то, рядом. Калитка во двор распахнута. Двери мы не закрывали. Так все вместе и ввалились.
Демон этого в кресло кинул, по щеке пошлепал, потом сходил на кухню и принес воды в кружке - плеснул.
Очухался, завозился, утирается.
Ну, начнем.
- Что дети пропадают - все в курсе? Из этого дома пропала девочка.
И тут этот начинает натурально рыдать. До соплей. Вытирается уже не ладошкой - всей рукой. Рукава мокрые. Губы дрожат:
- Моя, - говорит, - дочка. Любимая моя дочка. Одна мне надежда и опора. Как жены не стало, так только на ней весь дом держится. Суп сварить, братьев накормить. И - пропала!
И как заорет!
- Пропала моя доченька! А вы, сыскари позорные, меня же и бьете! Люди! А не сами ли они детей по ночам таскают? Кто еще, кроме них и стражи ночью по городу шастает?
Тут люди как проснулись - на шаг вперед. Угрюмые такие. А Воробей кулаком о ладошку пристукивает - свинчатку удобнее укладывает. Демон смотри вопросительно. Но я опять команду не даю. И не кричу. Потому что точно знаю: крик никто не слышит. То есть, слышит, но как шум. А надо, чтобы услышали.
- Так говоришь, помощница? - спрашиваю спокойно, будто не замечаю, как народ смотрит и что думает.
- Да!
- И еще говоришь, суп сварить, братьев накормить...
- Да! А вы...
- А мы в этом доме уже не первый раз. Обнаглел ты просто. Понимаю, глаз - алмаз. И вешалку у входа присмотрел, и обувь на полке, и вещи кое-какие заметны. Так что правильно ты угадал. Братьев двое было. Вот только месяц назад. Как увел их кто-то со двора, так и пропали. И девчонка осталась одна. Мы тут с Дмитрием, - это я уже специально полным именем, - Ходили, смотрели. След искали. Не было следа. Сухо было. Да вот осень настала. По следу я тебя нашел. Что? Не туда след вел? Так зачем мне за зайцем петли петлять? Я прямо туда и пришел, где сапоги - вот те, что на тебе. Только не придумывай, что и сапоги тебе девчонка принесла.
Все загудели, задышали как-то, еще ближе подвинулись.
- Люди, - говорю. - В этом доме никаких детей больше нет. Потому что вот этот вот гад свел их со двора. А что он с ними сделал - это мы у него даже и спрашивать не будем. Потому что дело тут темное. Слова - только мутят все. Виноват - должен быть наказан...
Тут этот как взлетел прямо с места!
И рухнул сразу. Это его Воробей буквально на взлете кулаком со свинчаткой приголубил. Этот лежит, ногами пол царапает, сипит, кровью плюется, а я на Демона гляжу укоризненно и напоказ. А он в смущении руки разводит - мол, не ругай, старшой, не успел я просто. Не углядел.
Ну, ничего. Я его еще погоняю, чтобы полегче был и половчее. А пока:
- Какая казнь положена за такое в нашем городе?
Старичок чистенький такой от стены отлепился, глаза горят в предвкушении:
- Так, это, повесить за шею и ждать, пока последний дух не испустит. А потом, не свозя в ямы, сжечь на костре, а пепел и золу и кости утопить в реке.
Хорошо сказал. Тут я даже спорить с ним не стал. Хотя, понятно мне было: алхимик подвальный. Наверняка жменю той золы себе унесет для опытов. Ну, это не страшно.
- Берите его, люди. И исполните, как положено. Прямо здесь и сейчас.
Подхватили бережно - вчетвером. Вытащили. Кто-то уже веревку раздобыл - на ворота прилаживает. В общем, дело двигается. Я Демону мигнул: мол, проследи. Он кивнул, в толпу влез, покачал ее, подвигал, пробился в первый ряд. Нам же потом докладывать - так вот и надо, чтобы все по закону было и по правилам.
А сам я вернулся в дом. Выглянул еще в окошко. Вроде, все в порядке. Вон, уже пляшет в петле, а все вокруг стоят, смотрят внимательно.
Прошел на кухню, постучал особо в половицу. Откинулась крышка под столом. Там внизу у них подпол холодный. Вылезли братья. Вылезла девчонка. Чумазые, зареванные, но живые. И это главное.
- Ну, вам за помощь вот, от службы сыска.
Оставил на столе несколько монет.
Девчонка глядит в окно, и вроде как успокаивается. Да и деньги - на какое-то время на супы-каши им хватит. А там, глядишь, что-то придумается. Может, ей в службу какую. Может, пацанов в кадетские роты. Это уже как решит начальство. А мы дело сделали.
И тут в дверь влезает Воробей. И смотрит на нас. Смотрит на монеты. На открытый подпол смотрит. Потом оборачивается и на того, значит, смотрит. А его уже из петли вынимают и на костер волокут. Долго ли тут костер собрать? Вон, дымит уже. Толпа стоит - у них зрелище сегодня. А Воробей на меня смотрит и рука у него в кармане.
Нехорошо.
Я ствол наружу заранее, но и не молчу:
- Вопросы какие-то, Капитан? - уважение, типа, оказал ему.
- Это как же получается? - начинает он себя заводить. - Это выходит...
- Это выходит, что мы не только виновного нашли, но и детей спасли. Ты слышал, что он тут говорил? О детях, о девочке, о братьях? Слышал? Все он знал. Заранее выведал. Я его потому в этот дом и привел. А он потому и оправдаться пытался и путался и ответить не мог. Так что успокойся, Воробей. Ты сегодня геройское дело сделал. Ты нежить какую-то упокоил. А если не нежить, так бандита - и это тоже хорошо. Вот, возьми, угости народ, как все закончится. И можешь смело говорить всем, что тебе от службы сыска благодарность за поимку преступника.
И левой рукой ему монету протягиваю. В правой у меня - пистоль. В левой - деньги. Подумал он совсем немного. Опять глянул на детей. Опять оглянулся - а там уже костер дымит-коптит. Потом мне в глаза посмотрел. Правую руку из кармана вынул и деньги взял.
- Все, - говорю я. - Дело закрыто поимкой и казнью преступника.
И выдохнул.
Устал.