В коридоре обшарпанные полы и стены, очень высокие потолки и очень яркий свет. В комнате свет приглушенный. И кровать старинная в углу - как раз можно лечь и спать.
Но тут стук в дверь, и приходит хозяйка, и объясняет, что взяла на ночь орка - студента из института. Что очень извиняется, но денег вообще нет. А тот дает 500 за ночь. Вваливается орк. Такой - лысоватый, плотный мужичок мне по плечо. Но крепкий на вид. Говорит, что учится на медика в том самом культурологическом. У него мешок заплечный и всякие нужные вещи к нему привязанные. И он тут же снимает с мешка подстилку - тонкий матрас - и расстилает прямо под дверью. Ложится спать. Я его пихаю и говорю, что тут не нао бы лежать. Дверью шибанут, или мне выйти надо будет. Вон, туда, в угол. Там и подушка какая-то есть. Орк не возражает, перекидывает свою подстилку в угол и сразу падает спать.
А я выхожу в ярко освещенный коридор. В коридоре какой-то мужик расстегивает ширинку, повернувшись лицом в угол. И за ним - еще двое такиж. То ли пьяные, то ли в укурке. Я ругаюсь последними совами, толкаю их к выходу. Хозяйка подвякивает из-под локтя. Сама она не могла с ними справиться. Вошли вот и хулиганят. Я им обещаю всякие страсти. Спрашиваю, откуда такие, раз порядка не знают. Они похихикивают - точно укуренные! - говорят, что из села. Им, мол, показали - они и пошли. Думали, можно. Я вам дам - можно! Я так дам! Свирепею и вытаскиваю их на улицу. Там синяя зимняя ночь, сугробы и тени. Вон, говорю, за угол, за дом, раз боьше некуда. И они, хихикая, уходят цепочкой.
Я смотрю, а по дороге, сквозь снег и вьюгу, пробирается странная лошадь серо-синей масти. И Михаи Боярский на ней. Леплю снежок и запускаю ему в спину. И вижу, что руки у меня маленькие. И сам я - маленький. Понимаю, что - пацан. Лет десять. Понимаю лицо вверх и радостно хохочу - уж я знаю, как и что. Я старый внутри, в голове!
А с дороги яростно кричит Боярский, что смеется над лошадью тот, кто боится смеяться над ее хозяином.
Ухожу домой. Это же мой дом!
В моей комнате у телевизора, у компьютеров - какие-то дети по двое-трое. Хозяйские сыновья при них. Оглядываются на дверь, машут рукой - это, мол, свой, и мы, мол, свои.
И я иду к своей кровати, переступая по дороге через спящего орка.
Вот тут и заиграл будильник!